Да возвысит человек себя сам,
                                                                Да не унизит он сам себя,
                                                                Ибо только один он себе друг,
                                                                И нет большего ему врага,
                                                                Чем он сам себе.
                                                                     Из «Махабхараты».

Часть первая
«Обучение»

– Ты…ты убил их! – крикнул Каширикаси, стоя в дверях.
Пепельноволосый самурай вложил, катана в ножны, даже не потрудившись смыть с него кровь. Немного постояв, он обернулся и холодно посмотрел на Каширикаси. Мальчик опустил голову, ему не понравился взгляд карих глаз самурая.
– Нет, – сказал самурай. – Ты, Каширикаси, просто юн, и не понимаешь слишком многого…
– Хватит! – Каширикаси сжал кулаки. – Не желаю ничего слушать! Может я и юн, но не глуп, ка ты думаешь! Ты убил ни в чем  не повинных людей и не смыл их кровь с катана. Я знаю тебя достаточно, что бы знать, что значит такой жест в твоем понимании. Сейчас ты уйдешь, – Каширикаси указал на темный угол комнаты. – Но сперва посмотри, что ты оставляешь!
  Самурай положил руку на рукоять меча и размашистым шагом пошел к углу. Он был еще молод, но полностью сед. Свидетельство того, что он пережил. Свидетель убийства своей семьи. Испуг. Свидетелей нельзя оставлять в живых. Он хорошо это усвоил.
   В углу сидела черноволосая девочка лет шести. На руках и лице у нее была кровь, а в глазах ужас. От страха она не могла даже плакать, нет сомнений – она все видела. Из ножен показалась полоска стали, но самурай остановился, гладя в черные глаза девочки, он вспомнил себя. Он отпустил рукоять катана, и вздохнул. Безусловно, свидетелей нельзя оставлять.  Самурай опустился на колени рядом с девочкой, та только больше вжалась в стену.
– Не бойся. Как твое имя? – спросил он.
– Ка – Катакитока, – ответила девочка дрожа и не спуская глаз с его катана.
Самурай бросил быстрый взгляд на меч и улыбнулся.
– Не бойся, – сказал он и подумал, как глупо это прозвучало. Не бояться убийцы своих родителей и сестер. – Я  Катошимото, а это Каширикаси. – Катошимото махнул рукой в сторону мальчика все еще стоящего у двери и с отвращением разглядывающего окровавленные тела. – Не бойся, Катакитока. Я ничего тебе не сделаю. Ничего. Ты будешь жить со мной и Каширикаси, будешь жить по кодексу самурая. – Он протянул руку. – если ты пойдешь со мной, то будешь жить, а если нет… Если нет, то обязательно придут другие и убьют тебя. Сделай свой выбор, девочка. Надеюсь, он будет правильным.
Побледневшая и насмерть перепуганная девочка протянула руку.

- Этот меч называется, катана, - произнес Катошимото показывая длинный, чуть изогнутый меч.  – Катана, обнажается только в бою. Запомни это, Катакитока. Ну а этот…
- Я знаю, что это за меч, учитель, - тихо сказала девочка, смотря на меч немного короче, чем катана.
- Ну?
-Это – вакизаши.
Катошимото прикрыл глаза. Откуда девочка может знать, что это за меч?
- Для чего он?
Катакитока немного удивленно моргнула.
-  Для битвы, учитель Катошимото.
Самурай хотел облегченно вздохнуть. Катакитока не знает основного предназначения вакизаши.
- И для сеппуку. Ритуального самоубийства, - докончила она.
Катошимото махнул рукой.
- Молодец девочка. Можешь отдохнуть.
- Спасибо, учитель.
   Катакитока встала с колен, поклонилась и вышла во двор. Шел дождь. Уже шесть лет она жила с самураями, шесть лет училась, шесть лет видела бесконечный дождь. 
  Девочка стряхнула капли с волос и оглядела пустой дворик.  Ни травы, ни деревьев. Только столбики разного размера, мешок, набитый землей и чучело из соломы. На столбиках Катакитока и Каширикаси учились держать равновесие и разворачиваться в узких местах. А вот с мешком учился только Каширикаси.

тут пока тока чуть-чуть, недавно начал писать. Как вам?